На пороге Тьмы-2 - Страница 10

– И что? – уже я подтолкнул Ивана к продолжению вместо чтения нотаций.

– А то, что Серых, похоже, науку вовсе и не бросил. Точнее – ту ее часть, которая искала отсюда выход. А баржу свою чуть ли не в плавучую исследовательскую станцию превратил. Но когда такие слухи пошли – баржа пропала. Вот, в сущности, и все.

– Что мы там найдем? – уточнил я, поднимаясь из-за стола и вынимая из шкафа свою персональную кружку.

– Серых был ученым, настоящим, – Иван начал обматывать тряпкой горлышко банки, вода в которой закипела. – И всегда вел записи, подробнейшие. Вот эти самые записи неплохо было бы и найти.

Тут Иван речь прервал и приступил к ритуалу разлития чаю. Мы терпеливо ждали продолжения речи, но он ничего путного уже не сказал.

– В общем, вот и все, что известно. Баржу ищем, давно и везде, но в те края не совались. Надо сунуться.

– А что так время странно выбрали? – спросил я, отходя с кружкой к подоконнику. – Река вот-вот встанет, времени ни шиша не осталось… много мы так напланируем?

– Если честно – не знаю, – покачал косматой головой Иван. – Подозреваю, что какая-то инфа проскочила, вот и засуетились. Но именно что предполагаю, за точность не поручусь. А до ледостава время еще есть, недели две, как я думаю.

– Водой? – спросил Федька.

– Водой, прямо отсюда, – подтвердил Иван. – Большим катером, с рубкой и печкой. На берег даже выбираться не будем, так что твари не угрожают.

– А адаптанты тоже? – скромно поинтересовался я.

– Адаптантов разведбат в тех краях разогнал, как мне видится, – сказал Иван.

Не, ему бы наивности чуть поубавить надо в каких-то вопросах. То вроде умный и нормальный, а то как ляпнет что…

– Вань, это, опа… они в той деревне жили, – сказал я, отставляя кружку – кипяток, пусть чуток остынет. – Сбежали от разведбата и обратно вернутся, как те уйдут. А не уйти не получится, Тьма близко. И с ума сойдешь, и от гончих всяких отбиваться обалдеешь.

– А разведбат ту деревню сжег, – сказал Иван спокойно, подув в кружку. – Вообще сжег, под корень. Некуда им возвращаться.

* * *

Вчера по домам разъехались не сразу, а сначала с Федькой закатились в хинкальную, поужинать и, главное, поговорить. Тема разговора была проста и понятно, так ее Федька огласил:

– А Серега-то с рынка того… за лохов нас держит.

При этом он, взяв хинкали за «хвост», прокусил бок и высосал из него весь бульон, шумно и с удовольствием.

– Мне, вообще-то, так с самого начала показалось, – напомнил я. – Хоть и аргументировать не мог. Баржу, похоже, ищут уже все.

– Ага, похоже, – кивнул Федька, попутно активно жуя. – Есть идеи, что из этого вымутить можем?

– Особых нет, – честно признался я. – Но думаю, что некий козырь на руках у нас есть.

– Пашка?

– Он самый. Серега знает просто о том, что кто-то с баржи живой остался, у нас на Ферме, если нас, конечно, не разводят, даже про уцелевшего человека вообще не в курсе.

– И что делать предлагаешь? – спросил Федька, доливая пиво из кувшина в кружки.

– Предлагаю… как из рейда вернемся, чуть глубже в этом покопаться. Людей поспрошать, за Пашкой, может быть, проследить. Помнишь, что нам Мамед говорил про Серых?

– Что он с безопасниками тусовался?

– Точно! – воздел я к потолку указующий перст. – И если Паша у него не втемную работал… а работать в экспедиции совсем втемную может только дебил, то у него какие-то контакты должны быть.

– У меня девка была из безопасности, каждую ночь контакта по три совершали, и что? – скептически скривил морду Федька.

– Само по себе – ничего, а в совокупности с другими фактами может быть и чем-то, – пожал я плечами и отпил пива.

– Ну… да, может, – кивнул он.

В общем, какой-то план действий на будущее определили.

С утра за мной впервые заехали на канадском «шевролете». Воспользовались, так сказать, преимуществами казенного транспорта. Его вчера Степаныч с Фермы погнал следом за нашим «Блицем».

Побибикали под окном, а я уже возле него и стоял, дожидался. Помахал рукой, поцеловал Настю, так и не вставшую сегодня с постели ввиду нелетной погоды, и побежал вниз. Поздоровался с толстяком-комендантом, почитывавшем газету за стальной дверью с зарешеченным окошком, да и выскочил наружу, под дождь.

Федька, сидевший, естественно, за рулем, поздоровался за руку. Иван со Степанычем уже сидели в салоне, они мне просто ручкой сделали. Печка была раскочегарена, так что все наслаждались теплом и сухостью, благодать прямо.

– Сейчас катер смотреть будем, – сказал мне Степаныч, покуривающий в приоткрытое окошко.

– То есть мы не на Ферму? – уточнил я.

– Не, в порт едем, – сказал Иван. – Там он. Потом ходовые испытания устроим, и если все нормально, то завтра прямо из города и выйдем. У Фермы на реку выхода-то нет.

– Это без проблем.

Федька тронул машину с места и погнал ее по грязной и мокрой улице, расплескивая лужи. Экипаж оказался трясучим, пришлось рукой ухватиться за ручку из гнутого стального прутка, крашенного в защитный цвет.

– И как тебе машина? – спросил я у Федьки.

– Да отлично, – одобрительно постучал он по большому, полого лежащему рулю. – Медленная, зато гребет как «шестьдесят шестой», где хочешь пролезет. А вот как жрет – еще не понял.

Утро за окном было серым, промозглым и – привычным. У меня в голове весь мир уже так выглядел, мокрым и холодным, потому что ничего другого здесь пока увидеть не довелось. Прохожие все так же кутаются в накидки и плащ-палатки, раздуваемые резким ветром, машины все так же осторожно объезжают лужи. Где-то за окраиной дымит в серое небо металлургический, пачкая его до совершенно непотребного цвета, да и во всем мире доминирует гамма: серость и уличная грязь. Ну и облетевшая бурая листва, скользкая и слипшаяся, которой были выстланы обочины.